Когда русские стали единой нацией. XI век. Курс русской истории. Лекции Егора Холмогорова. Лекция 6
«Россия является старейшим национальным государством Европы» – отмечал русский национальный мыслитель Иван Лукьянович Солоневич. И в известном смысле это действительно так.
Большая часть европейских наций и национальных государств сформировались в течение X и XI веков. В эпоху, которую по аналогии с эпохой Великого Переселения Народов можно назвать эпохой Великого Происхождения Народов.
Именно в этот период на карте появились Англия, Франция, Германия, Италия, Венгрия, Польша, Чехия, Хорватия, Сербия, Дания, Швеция, Норвегия, на Иберийском полуострове королевство Кастилия и Леон, которое станет Испанией, и графство Португалия. После периода европейских империй, карта Европы в ХХI веке вернулась практически к границам века XI, с добавлением лишь некоторого числа лимитрофных наций, сформировавшихся так сказать по остаточному принципу.
И никто не будет отрицать, что Русь появилась в ту же эпоху при полном блеске. И, в отличие от многих наций, терявших свою независимость на том или ином исторической этапе, дошла до наших дней с непрерывной исторической традицией, целой, хотя и нельзя сказать чтобы невредимой, судя по тому, что у нас отжали Киев и Минск и пытаются из них создать еще дополнительные лимитрофные нации. Но сам факт, если так можно выразиться, изоморфизма границ XI и XXI века говорит о том, где должны проходить эти границы на самом деле.
Почему нации появились именно в это время? Закончилось эпическое почти тысячелетнее передвижение народов, наконец-то мятущиеся племена осели на одном месте. А вот та форма, которую приобрели эти племена, напрямую была связана с принятием ими христианства. В Библии, в Ветхом Завете, давался идеальный образец государства нации – Ветхий Израиль. Именно этот библейский образ закреплял мысль, что народ по своей крови связан с определенной территорией, что он - надплеменная общность связанная государством и языком, что народ отделен от других, особенно от враждебных нечестивых язычников, и связан особым призванием и соглашением с Богом.
Русь была сформирована именно по этой матрице. Скажем ключевое для русской истории понятие «Всея Руси» - это калька с библейского понятия «Весь Израиль». Если внимательно приглядеться к тому, как наша летопись рисует великих русских князей, нельзя отделаться от мысли, что в этом образе подчеркнуто сходство с библейскими царями. Святослав – великий воин, но религиозно нечестивый как Саул, поэтому гибнет. Владимир, возлюбленный Богом, харизматичный и женолюбивый, как царь Давид. Ярослав – премудрый книжник и храмостроитель, как царь Соломон.
Русское национальное самосознание было одним из самых ранних в Европе. Англичане или французы еще с трудом осознавали свое единство и склеивали себя из разнородных кусков, а Русь уже была провозглашена в «Словое о Законе и Благодати» митрополита Илариона новым призванным Богом народом. В купель крещения с князем Владимиром вошла Русь языческая, варварская, разноплеменная, столетие спустя Русь предстояла всему миру высококультурной христианской страной, сознающей свою национальную идентичность и историческое Я. Посмотрим как это произошло в XI веке.
Столетие начиналось с масштабной русско-печенежской войны, которая вспыхнула, видимо, после крещения князя Владимира. Креститель Руси, вместо того, чтобы рыскать по дальним странам в поисках добычи, как отец Святослав, предпочел защищать доставшуюся ему землю, Русь.
На границе со степью поднялись протяженные земляные валы. Латинский миссионер епископ Брунон, безуспешно пытавшийся обратить в Христианство печенегов, рассказывает, что два дня Владимир сопровождал его по своей земле до «до границы своего государства, которое он окружил от кочевников очень мощным и очень длинным ограждением».
Изменилась тактика русских воинов – многие из них с ладей пересели на коня, оделись в гибкую кольчугу и остроконечные шлемы, чтобы отражать сабли кочевников. В степь выдвинулись заставы богатырские, подвиги которых превратились в русский национальный эпос – киевский цикл былин.
Чтобы укрепить границу Владимир основал по прикрывающим подходы из многочисленные новые города, в которые перевел население из земель словен, кривичей, вятичей и чуди. Владимир воспринимал все подвластное ему государство как единую территорию, в пределах которой он мог перемещать и перемешивать население. На место прежних племенных вождей в важнейшие городские центры отправились его многочисленные сыновья.
Обращение к византийской традиции побуждало русского князя подражать традициям царьградских василевсов. До нас дошло несколько его золотых монет, на которых он облачен в императорскую диадему и держит в руках скипетр. Так как на Руси не велась добыча золота, то эти монеты явно не были обиходными и предназначались, прежде всего, для церемониальных целей и выражения идеологии. Нареченный в крещении Василием и женатый на сестре василевса Василия, Владимир явно претендовал на то, чтобы и быть василевсом.
Однако семейные неурядицы грозили крахом и куда более старым и устойчивым монархиям, чем молодая русская. Отправленный княжить в Новгород сын Ярослав решил не выплачивать положенную дань и старый князь начал собирать против него войска, но заболел и в 1015 году умер. Любимый сын и вероятный наследник Борис был в это время послан с войском против печенегов, а в столице оказался нелюбимый пасынок Святополк, сын убитого брата Ярополка.
Можно представить себе, что затаил в душе Святополк в отношении того, кто сверг и убил его отца и обесчестил мать. К тому же Святополк был женат на польской княжне, а её латинский духовник Ренберн, подстрекал его к мятежу против отца, за что княжич был брошен в темницу. Оказавшись в безвластном Киеве, Святополк привлек на свою сторону подкупом горожан, а посулами часть соратников Владимира. После того он решил расправиться с наследником Борисом и юным Глебом.
Оба княжича были убиты, сознательно отказавшись поднять руку на старшего брата. Борис и Глеб стали первыми русскими святыми и конечно не случайно. Они не только проявили христианскую кротость, но и память о совершенном Святополком братоубийстве навсегда пресекла среди Рюриковичей тягу к тому, чтобы решать династические споры братоубийством – за столетия истории династии устранение конкурентов за княжескую власть убийством можно пересчитать на пальцах. Князья Рюрикова дома могли воевать, интриговать, свергать друг друга, но на расправу и, тем паче, убийство решались крайне редко. Черные замыслы подавляла в зародыше мысль о святых Борисе и Глебе.
С одной стороны, эта гуманизация отношений в династии предопределила удельную раздробленность Руси, княжеский род все разрастался и всем нужны была своя доля власти. А с другой стороны, то, что между Рюриковичами было не так много кровавых историй позволяло им объединяться, не разделило Русь на сепаратные государства навсегда.
Ярослав, готовый воевать даже с отцом, не собирался, конечно, подчиняться и брату-убийце. Он собрал наемников-варягов и новгородцев, разбил Святополка и взял Киев. Однако Святополк вернулся с тестем - польским королем Болеславом Храбрым. Первый, но не последний раз в истории поляки попытаются подчинить себе Русь. Войско Ярослава было разгромлено, он уже намеревался бежать к своему тестю – шведскому королю. Его остановили новгородцы, они собрали деньги со всего города и выставили новое новгородско-варяжское войско против Святополка. Скандинавские связи Ярослава были огромны, он всю жизнь, по сути, прожил головой на Северо-Запад.
Вернувший власть окаянный князь оказался неблагодарен даже по отношению к тестю и велел перебить польские войска, рассредоточенные по русским городам. Болеслав покинул Киев, взяв в заложницы, а то и наложницы, дочерей Владимира и захватив у Руси несколько городов. Оставшегося в одиночестве Святополка Ярославу не составило труда разбить и он, как рассказывает летопись, умер в бегстве.
Современные авторы иногда пытаются при помощи крайне натянутых интерпретаций скандинавских саг обелить Святополка и перевесить его преступления на Ярослава. Все это крайне неубедительно и представляет собой пародию на такие же неубедительные попытки англичан оправдать Ричарда III. Конечно злодейства такого масштаба не могут быть просто так забыты, затерты и перевешены на другого обвиняемого. В историческую память с клеймом Окаянного братоубийцы навсегда вошел именно Святополк и это, конечно, справедливо.
Победой над братоубийцей борьба Ярослава за власть не закончилась. Вскоре из далекой Тмутаракани пришел брат Мстислав, отважный воин, любитель воины и пиров, отважный единоборец, зарезавший засапожным ножом касожского богатыря Редедю, веселый циник. За Мстиславом стояли остатки хазар, то есть торговые интересы купцов-радхонитов.
Киевляне, однако, не пустили Мстислава в город зато его поддержало племя северян в Чернигове. В этом веке городские общины Новгорода и Киева, а затем и других городов, начинают играть все большую роль в жизни Руси – они поддерживают, свергают, укрепляют князей, так что некоторым историкам даже кажется, что на Руси в этот период существуют не княжества, а вечевые города-государства. Но эта точка зрения конечно сильно преувеличена.
В сражении под Лиственом в 1024 году Мстислав разбил варягов Ярослава, тому снова пришлось бежать в Новгород. Однако итогом стал полюбовный раздел власти по Днепру, продлившийся десять лет до смерти Мстислава в 1036 году.
Летопись рассказывает, что, обходя поле сражения Мстислав удовлетворенно отметил, оглядывая убитых: «Кто тому не рад? Вот лежит северянин, а вот варяг, а дружина своя цела». Для него еще существовали только отдельные племена и своя дружина. Ярослав мыслил совершенно по другому.
Прежде всего, он довел довел до триумфа дело отца по борьбе с печенегами. В 1036 году под Киевом эти вековые враги были окончательно разбиты на поле у стен Киева, там где сейчас расположен Софийский Собор.
Строительство этого Собора стало одновременно созданием памятником победе в великой войне со степью, и в то же время, реализацией грандиозного плана Ярослава превратить Киев в новый Иерусалим и Константинополь. По стопам пошел сын, Владимир, княживший в Новгороде, где он тоже возвел величественный собор Святой Софии. В городе появились Золотые Ворота, через которые в него приглашался войти Христос, были созданы монастыри и церкви. Ярослав учредил переводческую школу, которая занималась переводом греческих и переписыванием болгарских рукописей. Если уже князь Владимир любил чтение, то Ярослав приобрел репутацию настоящего книжника.
Высоко ценимый Ярославом пресвитер Иларион, которого он позднее попытается сделать митрополитом Киевским, на Пасху 1038 года произнес перед князем торжественное слово: О ЗАКОНѢ, МОИСѢОМЪ ДАНѢѢМЪ, И О БЛАГОДѢТИ И ИСТИНѢ, ИСУСОМЪ ХРИСТОМЪ БЫВШИИ И КАКО ЗАКОНЪ ОТИДЕ, БЛАГОДѢТЬ ЖЕ И ИСТИНА ВСЮ ЗЕМЛЮ ИСПОЛНИ, И ВѢРА ВЪ ВСЯ ЯЗЫКЫ ПРОСТРЕСЯ И ДО НАШЕГО ЯЗЫКА РУСКАГО, И ПОХВАЛА КАГАНУ НАШЕМУ ВЛОДИМЕРУ, ОТ НЕГОЖЕ КРЕЩЕНИ БЫХОМЪ, И МОЛИТВА КЪ БОГУ ОТ ВСЕА ЗЕМЛЯ НАШЕА.
Уже из одного заглавия понятны основные идеи этого древнейшего дошедшего до нас памятника древнерусской словесности. Русский народ и Русская Земля призваны к крещению и благодати князем Владимиром, подобному новому императору Константину. Русский народ и Русская Земля существуют как единое целое и предстоят перед Богом. Русские новый народ Христов, время которого приходит вслед за ветхим народом, под которым, видимо, подразумевались греки.
Русская Земля мыслится Иларионом как древняя и славная среди других народов, причем он не разрывает её языческого и христианского исторического этапов, а старинным титулом привязывает современность к славянской древности, прославляя: «великого кагана земли нашей Владимира, внука древнего Игоря, сына же славного Святослава, которые, во дни свои властвуя, мужеством и храбростью известны были во многих странах, победы и могущество их воспоминаются и прославляются поныне. Ведь владычествовали они не в безвестной и худой земле, но в Русской, что ведома во всех наслышанных о ней четырех концах земли».
Русь Иларион мыслит как единодержавную христианскую монархию: «Сей славный, будучи рожден от славных, благородный — от благородных, князь наш Владимир и возрос, и укрепился, младенчество оставив, и паче возмужал, в крепости и силе совершаясь и в мужестве и мудрости преуспевая. И самодержцем стал своей земли, покорив себе окружные народы, одни — миром, а непокорные — мечом».
Итак, Русь – единодержавная монархия, славная среди других христианских народов своей мощью, благочестием, книжностью и красотой городов – такова была идеология русской элиты в эпоху Ярослава.
Соответствовала этой идеологии и его брачная политика, связавшая русский правящий дом с большинством тогдашних правящих домов Европы. Его жена Ингигерд-Ирина, дочь шведского короля Олафа. Его сын Изяслав был женат на сестре польского короля. Сын Святослав – на австрийской принцессе Оде. Дочь Анастасия стала Венгерской королевой. Дочь Анна – Французской королевой, праматерью всех французских королей.
Дочь Елизавета вышла замуж за норвежского принца-изгнанника Харальда Сурового. Долгие годы Харальд зарабатывал себе славу и состояние воюя за византийского императора и сочиняя на Сицилии такие любовные стихи: «Край пришелся б здешний / Не по вкусу трусу. / Но женщина в Гардах / Знать меня не хочет». Гардами, страной городов, викинги называли Русь. В итоге Харальд вернулся на Русь, получил в жены Ярославну, стал норвежским королем и погиб в битве при Стэмфорд Бридж в попытке стать королем английским.
Правда до всего этого он успел спровоцировать русско-византийскую войну. Захватившие власть в Константинополе бюрократы крайне враждебно относились к русской гвардии, в которой служил Харальд. Норвежца бросили в темницу, а когда он оттуда смог выкупиться и вернуться на Русь, уговорил тестя посчитаться с греками. Война несчастливо кончилась для Руси, но её дипломатическим итогом стал еще один брак – сын Ярослава – Всеволод, интеллектуал, знавший пять языков, женился на дочери императора Константина Мономаха. Ярослав незадолго до смерти успел крестить их сына, знаменитого Владимира Мономаха.
«В 6562 месяца феврари 20 успение царя нашего». Так сказано о смерти Ярослава в граффити оставленном на стене Софийского собора.
Ярослав оставил Русь пятерым сыновьям. Впервые наследники, осененные памятью о святых Борисе и Глебе, не устраивали междоусобицы по смерти отца. Двое сыновей Игорь и Вячеслав рано умерли, остались трое старших – князь Киевский Изяслав, князь Черниговский Святослав и князь Переяславля Южного Всеволод.
Триумвиры, однако, начали с несправедливости, которые принесет на Русскую Землю многовековую смуту – они отстранили от наследства сыновей умерших братьев.
"Изгои — трои: попов сын грамоте не умеет, холоп из холопства выкупится, купец одолжает; а се четвертое изгойство о себе приложим: аще князь осиротеет" – написал какой-то князь составляя церковный устав. Первым князем-изгоем стал Ростислав Владимирович, сын любимого наследника Ярослава, имевший несчастье умереть раньше отца. Он осмелился захватить Тмутаракань у сына Святослава – Глеба, правда вскоре был отравлен византийским шпионом.
Изгой другого типа, Всеслав Полоцкий, потомок старшего сына Рогнеды Изяслава, которому еще Владимир выделил в удел Полоцк, имел репутацию волхва-оборотня и циничного хищника. Он напал на Новгород и разграбил его. Триумвиры разбили его в сражении на Немиге под Минском, а затем обманом схватили и заточили в Киеве.
С тех пор почти на два столетия Руси не было покоя от возмущения всевозможных обездоленных князей изгоев, стремившихся силой и хитростью урвать себе кусок.
С одной этой бедой Русь успела бы справиться, но пришла вторая, горшая – половцы. Этот сильный тюркский народ из Азии, вооруженный смертоносными булатными иранскими саблями, пришел из Азии, занял место печенегов и обрушился на Русь. В 1068 году в битве на реке Альте Изяслав, Святослав и Всеволод были наголову разбиты половцами. Против Изяслава киевляне подняли мятеж, требуя оружия и коней, чтобы снова сразиться с врагами. Князь посмел отказать в этой самоубийственной просьбе – либо у него оружия не было, либо он не хотел его терять в заведомо проигранной схватке. В результате Изяславу пришлось бежать, его казна была разграблена, а вече объявило князем освобожденного из тюрьмы Всеслава Полоцкого. Так случился первый в истории Киева «майдан».
Вскоре Изяслав подошел к Киеву с польским войском. Всеслав, бросив мятежников, бежал к себе в Полоцк. Святослав и Всеволод уговорили старшего брата вернуться в Киев миром и без поляков. Но его сын Мстислав жестоко отомстил, переказнив защитников мятежа.
С этой расправы между братьями пробежала черная кошка. В 1073 году Святослав и Всеволод изгнали Изяслава, князем киевским стал Святослав. Изгнанный властитель Руси отправился искать поддержки дальше Польши, с князем которой Владиславом поссорился, — он отправился в Германию к императору Генриху IV, а сына отправил в Рим, к его врагу, знаменитому Папе Григорию VII Гильдебранду, родоначальнику папских притязаний на всеобщую власть и католицизма, разошедшегося с Православием. Папа пригрозил Болеславу, что не поддержав тот не получит короны, и польский король снарядил новую экспедицию на Русь, где умер князь Святослав, став жертвой неудачной операции по удалению опухоли.
Князь Всеволод примирился со старшим братом и возвратил ему Киев, а сам сел в Чернигове. Однако братья повторили ту же ошибку – они сделали изгоем Олега Святославича, племянника, который после возвращения Изяслава оказался как бы сыном узурпатора.
Олега «Слово о полку Игореве» прозвало Гориславичем, и не случайно, именно он изобрел принесшую столько несчастий Руси военную технологию – начал нанимать половцев, чтобы отстоять свои интересы. С половецкой ордой он захватил у Всеволода Чернигов, самого Всеволода едва спас его сын Владимир Мономах. Братья Ярославичи подошли к Чернигову и дали половцам и изгоям сражение на Нежатине Ниве в 1078 году. Сражение окончилось полным разгромом половцев и Олега и гибелью другого изгоя – Бориса. Бежавший в Тьмуторакань Олег был схвачен там хазарами и был отправлен в Византию, однако вернувшись оттуда через несколько лет устроил страшный хазарский погром.
Но одновременно в битве на Нежатиной Ниве погиб Изяслав, причем от странного удара в спину. Из Ярославичей остался один Всеволод, который довольно мирно правил до 1093 года. В этот период все больше упрочнялось положение Русской Церкви и особенно русского монашества, центром которого стал основанный преподобными Антонием и Феодосием Киево-Печерский монастырь, превратившийся за вторую половину XI века в ведущий центр духовной жизни и книжности.
В 1093 году Всеволод умер. Его сын Владимир Мономах режил не занимать престол, а отдать его старшему в роду Святополку, сыну Изяслава. Однако мира это решение не принесло. Князья все время конфликтовали, а на Русь нападали половцы.
Летопись рисует такую душераздирающую картину:
Несчастья Мономаха на этом не закончились. Олег Святославич с половецким войском осадил его в Чернигове и заставил отдать ему город. А спустя несколько лет сын Мономаха погиб в сражении с Олегом.
Половцы стали настолько важной частью жизни Руси, что начались династические браки с ними. На половчинке женили сына Мономаха – Юрия будущего Долгорукого. Сам верховный князь Святополк женился на дочери половецкого князя Тугоркана.
Однако под этой матримональной политикой тлела и периодически вырывалась ненависть. К Владимиру Мономаху прибыл хан Итларь. Для его безопасности Мономах отдал в заложники сына. Однако окружение начало уговаривать князя расправиться с половцами: «Княже! Нет тебе в том греха! Отдал их Бог в руки твои. Зачем они всегда, дав тебе клятву, губят землю Русскую и кровь христианскую проливают непрестанно». В ходе спецоперации княжеского сына из заложников спасли, после чего половцев перебили. Через пару лет Половцы отмстили разгромом и разорением Киево-Печерского монастыря.
Через это противостояние с печенегами и половцами крепла идея Руси. Русская Земля – это то, что нужно непрерывно оборонять от поганых кочевников. Постепенно эта мысль становится стержневой и в русской словесности, и в самосознании князей, бояр и дружины.
В 1097 году состоялся съезд князей в Любече под Киевом, где велись такие речи: «Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри? А половцы землю нашу несут розно и рады, что между нами до сих пор идут войны. Да отныне объединимся чистосердечно и будем блюсти Русскую землю, и пусть каждый владеет отчиной своей: Святополк — Киевом, Изяславовой отчиной, Владимир — Всеволодовой, Давыд и Олег и Ярослав — Святославовой, и те, кому Всеволод роздал города: Давыду — Владимир, Ростиславичам же: Володарю — Перемышль, Васильку — Теребовль». И на том целовали крест: «Если отныне кто на кого пойдет, против того будем мы все и крест честной». Сказали все: «Да будет против того крест честной и вся земля Русская».
Как непросто было соблюдать этот договор, показали события уже следующего года, когда Святополк и Давыд Игоревич подло ослепили князя Василька Теребовльского, причем ему не прижгли глаза по византийской манере, а именно вырезали их — длинный душераздирающий рассказ об этом событии сохранился в летописи.
Разгневанный Владимир Мономах добился восстановления прав Василька и наказания главного инициатора преступления Давида Игоревича. Эта история еще раз показала, сколь непрочен княжеский мир.
Но все-таки мысль о необходимости защиты Русской Земли начала превозмогать княжеские раздоры. Следующее, XII столетие Русь начнет с настоящего крестового похода на половцев.
